О сумасшедших сверхприбылях импортеров лекарств речь не идет

Действительно ли завышены ли цены на импортные лекарства, входящие в список жизненно-необходимых в России, и почему?

Нет однозначного ответа на эти вопросы. Есть страны, где крупные зарубежные компании продают свои препараты несколько дешевле. Среди них Украина, Белоруссия, Румыния, Испания. Разница может составлять до 10–15%. Импортеры говорят, что это произошло в связи с тем, что в 2010 году произошла девальвация валют. Хотя я лично не следил за тем, какая девальвация произошла в Румынии, но возможно там сыграли роль какие-то другие макро-экономические причины. Но формально, когда Минздравсоцразвития упрекнул импортеров в завышении, у ведомства были на то законные основания. Регистрируя по российскому закону «Об обороте лекарственных средств» цену на лекарство на следующий год, компания— производитель должна приложить статистику цен на препарат в двадцати стран ЕС. Если хоть в одной стране цена будет ниже предложенной, производитель получит отказ.

Сейчас скандал разгорелся в большей степени по рецептурным препаратам?

В ответ на упреки контролирующего ведомства компания «ГлаксоСмитКляйн» сослалась на значительные различия в стоимости лекарств на разных рынках из-за девальвации национальных валют в связи с кризисом. А что касается препарата «Зовиракс», то его цена оказалась на среднем уровне по сравнению с другими странами мира. О сумасшедших сверхприбылях импортеров речь не идет. Тем не менее 95% прибыли от всего фармрынка оседает у производителя, а 5% у дистрибутора и розницы. Самые большие прибыли у производителя оригинального лекарства, и в меньшей степени у производителя дженерика (копия воспроизведенного лекарства, потерявшего патентную защиту).

В нише генерических препаратов активно себя ведут юго-восточные производители, производители восточной Европы и отечественные. Эти лекарства дешевле, и о сверхприбылях говорить не приходится. Другое дело, что возникает вопрос, почему препараты с одной и той же молекулой по цене могут различаться в десятки раз, если они прошли все проверки и считаются идентичными? Но есть такие понятия как маркетинг, доступность лекарства.

В высокой стоимости оригинальных препаратов виновата и система нашего здравоохранения. У нас нет гарантированного обеспечения лекарствами, большинство пациентов покупает препараты за свой счет, кто-то за 30 рублей, кто-то за 300 рублей, у кого-то курс лечения складывается в десятки тысяч рублей. У населения должны быть гарантии на определенный объем лекарственной помощи, тогда разброс цен будет невыгоден производителям, они захотят работать с государством или со страховщиком, цена на препарат выровняется. А чем больше объем партий оригинального препарата, которые закупает государство, тем большие скидки можно получить от производителя, тем ниже будет цена препарата для каждого пациента. Но в России госорганы это делают только лишь для отдельных групп населения (льготники), обыкновенный пациент остается один на один с высокой стоимостью препарата, который в итоге он часто не может себе позволить.

Компания «ГлаксоСмитКляйн», которую Минздравсоцразвития обвинило в завышении вдвое цены на препарат «Зовиракс», сослалась на значительные различия в стоимости продвижения лекарств на российском рынке, что это могут быть за различия?

Я бы не сказал, что стоимость продвижения отличается от стран Европы. Просто компании закладывают в цены все возможные риски: политические, социальные, логистические и даже климатические. Вспомните, какая жара была прошлым летом. Большое количество препаратов было испорчено температурой. Все эти риски как раз и конвертируются в итоговую цену. Большие расстояния влияют на цену, но не в разы, логистика может добавить 15–20%. И государство может и должно обеспечивать снижение этих рисков. К примеру, должно предлагать гарантированный сбыт, контракты на 3 года. Тогда компания-производитель, оценивая уменьшение риска, снижает цену на препарат.

Влияют ли на цену лекарств участники российской цепочки поставки?

Конечно. Особенно в регионах. Если к власти приближена какая-то компания-оптовик, то часто аукцион по закупке выстраивается так, что формируются условия под конкретного дистрибутора. Тогда оптовик, у которого лекарство даже дешевле, может выбыть из закупки. Локальные дистрибуторы снижают прозрачность рынка, система хуже управляется, большое количество перекупщиков накручивают цену на препарат. Сейчас в Госдуме работают над проектом документа, который может определить некую квоту на вхождение в пул дистрибуторов. Подразумевается начальный капитал, полная цепочка логистики, а не просто «перекупил— перепродал». Сейчас первая десятка крупнейших дистрибуторов покрывает до 80% рынка, так что стране не нужны 1120 оптовых компаний, они будут вынуждены либо стать «полноценными», либо уйти с рынка. Сокращение количества мелких региональных оптовиков, которых лоббирует региональная власть, тоже снизит цену на лекарства.

Можно ли ожидать, что такие скандалы могут вызвать уменьшение ассортимента?

Не думаю. Ассортимент в России достаточный — 17 тысяч наименований, спрос обеспечен в разных ценовых нишах, в том числе и по «продуктам роскоши», проблем в физическом доступе нет. Думаю, что дефицита не будет.

А как вы расцениваете заявления о пропаже аспирина и парацетамола, это что— аптечный сговор? Можете сравнить процесс регистрации цен на жизненно-важные препараты в 2010 и в 2011 году?

Во-первых, это слухи и неправда. Кроме того, это свидетельствует об отсутствии у населения и бизнеса достоверной информации. 1 января аптеки не знали, что им делать, что и сколько товара отправлять в запас, с чем работать. Полетели слухи. А любая «утка» вызывает ажиотажный спрос, который неизбежно тянет за собой рост цен. Причины были в комплексе неувязок. Задержки с регистрацией, недостаток информации, до 20% розницы не пользуются системой Интернет, не имеют ее, не умеют или не хотят.

Регистрация цен на лекарства в 2010 году была экстренной, она была первой, трудной, нужно было сводить впервые данные таможенной службы, Минздравсоцразвития (вернее тогда Росздравнадзора), чиновники «ложились костьми», службы работали день и ночь. К концу года появился новый формат работы, полномочия перешли в Минздравсоцразвития. Ведомство ведет себя по закону жестко: дано определенное законом количество дней на регистрацию— отсчет идет не от дед-лайна , а от даты подачи досье. А фармкомпании действительно сроки затягивали, наблюдали, а вдруг ситуация изменится, кто-то технически опоздал. Я бы не говорил о сговоре. Мне это больше напоминает ежегодные переговоры под Новый год по газу с Украиной— дотягивают до последнего. А потом приходится ситуацию решать экстремальными путями. Времени у производителей было достаточно. И все были в равных условиях.

Каковы уроки скандала с ценами?

Конечно, такие всплески не красят бизнес, создают дискомфорт, но в конце его стороны придут к иному к более конструктивному диалогу фармсообщества с государством. Но меня задело другое: почти неделю идет обсуждение вопроса в СМИ, в Минздравсоцразвития, но ни одна профессиональная ассоциация не выступила ни с разъяснением, ни с обсуждением! Что же тогда представляет из себя отрасль? Почему она молчит? Неужели с обвинениями в «циничном зарабатывании денег на пациентах» она согласна? Где же пресловутая самоорганизация? Все выжидают в стороне с чеховским постулатом «как бы чего ни вышло». Если бизнес серьезен, он не может стоять в стороне по животрепещущему вопросу. Пока что саморегуляция хромает на обе ноги.

Ваш прогноз по ценам на лекарства?

В целом цены на лекарства расти будут, препараты всегда дорожали в ответ на экономические процессы, они очень сильно зависят от конъюнктуры на энергоносители. Я думаю в этом году рост цен будет примерно 12–15%. Что касается цен на препараты, входящих в «Перечень жизненно-важных лекарственных средств», они заморожены до 2012 года, так что тут можно быть спокойным.

Источник: gzt.ru